Оценка заключения эксперта судом, помощь специалиста

Процесс оценки экспертного заключения состоит из нескольких последовательных стадий.

I. Проверка соблюдения требований закона при назначении эксперти­зы, которая заключается в выяснении ответа на следующие вопросы.

1. Компетентен ли эксперт в решении поставленных ему задач и не вышел ли он за пределы своей компетенции? При проведении экспер­тизы частным экспертом его выбор осуществляется следователем или судом и вопрос о компетентности судебного эксперта решается при его назначении. Правда, в этом случае компетентность эксперта, которая не вызывала сомнений при назначении экспертизы, может вызвать та­ковые при ознакомлении с заключением. Выше мы уже указывали, что наиболее трудно установить уровень компетентности частных экспер­тов. Ситуация облегчается, когда у эксперта есть высшее образование по специальности «Судебная экспертиза» и квалификация «судебный эксперт» или ведомственное квалификационное свидетельство на право производства экспертиз того или иного рода.

Так, по гражданскому делу о дорожно-транспортном происше­ствии, связанному с выплатой страховых сумм была назначена ком­плексная судебная автотехническая и транспортно-трасологическая экспертиза, производство которой было поручено экспертам негосу­дарственного экспертного учреждения. Эксперт М., имеющий согласно представленным в суд документам подготовку только в области трасо­логии, единолично произвел комплексную экспертизу. Здесь можно выделить сразу два момента: во-первых, неясно, обладал ли эксперт специальными знаниями в области автотехнической экспертизы, а во-вторых, недопустимость единоличного производства комплексных экспертиз.

Или другой пример. По уголовному делу о мошенничестве сле­дователем была назначена судебная экономическая экспертиза, про­изводство которой поручено доценту кафедры административного и финансового права юридического института. Во вводной части экс­пертного заключения содержались сведения о высшем юридическом образовании и общем стаже педагогической деятельности. У суда воз­никли сомнения в компетентности эксперта, поскольку юридического образования недостаточно для производства судебно-экономических экспертиз, и было установлено, что судебную экспертизу он произво­дил впервые.

2. Не проведена ли экспертиза лицом, подлежащим отводу по ос­нованиям, перечисленным в процессуальном законе (ст. 70 УПК РФ; ст. 18 ГПК РФ; ст. 23 АПК РФ; ст. 25.12 КоАП РФ)?1

3. Соблюдены ли права участников процесса при назначении и

производстве экспертизы (ст. 79, 84, 327, 358 ГПК РФ; ст. 82, 83, 86,

268 АПК РФ; ст. 198, 206, 283, 365 УПК РФ; ст. 26.4 КоАП РФ)?

4. Не нарушался ли процессуальный порядок при получении образ­цов для сравнительного исследования и фиксация в соответствующем протоколе (ст. 81 ГПК РФ; ст. 82 АПК РФ; ст. 166, 167, 202 УПК РФ; ст.

5. Соблюдена ли процессуальная форма заключения эксперта и налицо ли все требуемые для нее реквизиты (ст. 86 ГПК РФ; ст. 86 АПК РФ; ст. 204 УПК РФ; ч. 5 ст. 26.4 КоАП РФ)? Отсутствие какой- либо из частей заключения эксперта затрудняет или делает невозмож­ной его оценку.

Проиллюстрируем это примером.

При осмотре места происшествия по делу об убийстве были изъяты несколько патронов. На одном из них обнаружен след пальца руки, пригодный для идентификации. На разрешение дактилоскопической экспертизы был поставлен вопрос: не оставлен ли след на патроне гражданином Н., дактилоскопическая карта которого прилагалась? В заключении эксперта К. не были описаны объекты, представленные на исследование, отсутствовала исследовательская часть, посвященная идентификации гражданина Н. При оценке суд пришел к выводу, что экспертное заключение эксперта К. является неполным, необоснованным и выполнено с нарушением требований УПК РФ, и назначил повторную экспертизу.

П. Проверка подлинности и достаточности исследовавшихся веществен­ных доказательств и образцов, при которой оценке подлежит подлинность вещественных доказательств и образцов, их пригодность для проведения исследований и достаточность для того, чтобы дать заключение. Пригод­ность и достаточность образцов для исследования определяется с точки зрения используемых методик экспертного исследования.

Конкретизируем это положение на примере.

По делу о спорном отцовстве для проведения генетической экс­пертизы на стерильные марлевые салфетки было нанесено по 1 мл жидкой крови ребенка, матери и предполагаемого отца. Образцы затем высушили на воздухе, упаковали в бумажные конверты, скрепленные подписями ответственных лиц, оттисками печатей и снабженные по­яснительными надписями, и направили на экспертизу. Такое изъятие образцов не вызывает сомнений в их подлинности, а с точки зрения методики исследования делает их вполне пригодными и достаточными для проведения экспертизы.

III. Оценка научной обоснованности экспертной методики и право­мерности ее применения в данном конкретном случае является весьма сложной, поскольку судья, прокурор, следователь, дознаватель, лицо, рассматривающее дело об административном правонарушении, как правило, не являются специалистами в той области знаний, к которой относится исследование.

Ситуация однако изменяется к лучшему по мере унификации и стандартизации все большего количества существующих типовых су­дебно-экспертных методик, создания атласов методик, утвержденных Федеральным межведомственным координационно-методическим

советом по проблемам экспертных исследований, добровольной сер­тификации экспертных методик и экспертных лабораторий.

Обычно для разрешения сомнений назначается повторная комис­сионная экспертиза. Однако при ее оценке могут возникнуть те же трудности. Часть сомнений можно разрешить в ходе допроса эксперта. Здесь весьма ценной может быть помощь других экспертов, которые могут быть допрошены в качестве специалистов и разъясняют следо­вателю и суду особенности и научную обоснованность той или иной методики.

При оценке комплексных экспертиз и исследований результаты применения одной экспертной методики служат исходной посылкой для дальнейшего исследования. От правильного их истолкования за­висит направление последующей работы по выполнению экспертного задания и в конечном счете окончательные выводы эксперта. Возмож­ны два варианта развития событий. Если весь процесс комплексного исследования осуществляется одним экспертом, то оценивается пра­вильность использования результатов в последующем исследовании. Если же это последующее исследование осуществлял другой эксперт, то оценивается сначала его интерпретация результатов предыдущего исследования, а уже затем правильность их использования в соб­ственном исследовании.

Проиллюстрируем это примером.

По делу о пожаре в универмаге в ходе комплексной экспертизы исследовались оплавленные медные провода. Эксперт-металловед сделал вывод, что причиной оплавления проводов явилось короткое замыкание, которое имело место до начала пожара. Основываясь на этом, пожарно-технический эксперт заключил, что пожар возник из- за короткого замыкания в электропроводке. При оценке заключения эксперта судом было выявлено, что результаты исследования метал­ловеда были интерпретированы неверно, с отступлением от методики судебной пожарно-технической экспертизы, согласно которой необ­ходимо было выявить наличие причинно-следственной связи между коротким замыканием в электропроводке и возникновением пожара. В частности, путем расчетов следовало установить возможность за­горания от капель расплавленного металла объектов, находящихся непосредственно под проводом.

IV. Проверка и оценка полноты и всесторонность заключения позво­ляют судить, были ли:

1) исследованы все представленные на экспертизу объекты и вы­явлены все необходимые и достаточные для формулирования ответов

на поставленные вопросы диагностические и идентификационные признаки;

2) использованы рекомендованные современной наукой и судебно­экспертной практикой методы и методики; <

3) даны экспертом аргументированные ответы на все поставлен­ные перед ним вопросы либо обоснован отказ дать ответ на какие-то из вопросов;

4) в экспертном заключении полно и всесторонне описан ход и результаты исследования и приложен соответствующий иллюстра­тивный материал.

Неполнота экспертного исследования является основанием для назначения дополнительной экспертизы или допроса эксперта.

V. Оценка логической обоснованности хода и результатов эксперт­ного исследования производится путем анализа последовательности стадий экспертного исследования, логической обусловленности этой последовательности, логической обоснованности экспертных выводов промежуточными результатами. В литературе приводятся формально­логические ошибки, встречающиеся в экспертных заключениях, как, например:

а) вывод не является логическим следствием осуществленного экспертом исследования;

б) по одному и тому же предмету даны противоречивые выводы экспертов;

в) заключение внутренне противоречиво;

г) выводы эксперта недостаточно мотивированы.

При оценке могут быть выявлены и иные логические ошибки'.

VI. Проверка относимостирезультатов экспертного исследования к данному уголовному или гражданскому делу, делу об административном правонарушении (т. е. их доказательственное значение), под которой понимают связь с предметом доказывания и с иными обстоятельст­вами дела, установление которых необходимо для достижения целей судопроизводства. Проверка относимости результатов экспертного исследования при его оценке заключается в выяснении того, входит ли факт, установленный экспертом, в предмет доказывания или в число иных существенных для дела обстоятельств и позволяют ли выводы, сделанные экспертом, этот факт установить, доказать.

VII. Проверка соответствия выводов эксперта имеющимся по делу доказательствам, т. е. оценка экспертного заключения в совокупности с другими доказательствами.

Все изложенное относится к типичному процессу оценки заключе­ния, однако в ряде случаев в эту схему могут быть внесены отдельные коррективы. Если эксперт отказался ответить на все поставленные пе­ред ним вопросы или на их часть, оценивается обоснованность отказа. Если отказ признан обоснованным, следователь или суд отказываются от проведения экспертизы либо переформулируют экспертное задание, либо поручают производство экспертизы, другому эксперту (эксперт­ному учреждению), либо предоставляют необходимые дополнительные материалы.

В случае, когда эксперт переформулировал экспертное задание, не­обходимо оценить, правомерно ли изменение формулировок вопросов, и определить, не изменился ли при этом смысл вопросов, оправданно ли это с научной и редакционной точки зрения. Если эксперт вышел за пределы экспертного задания (согласно п. 4 ч. 3 ст. 57 УПК РФ; ст. 86 ГПК РФ; ст. 86 АПК РФ; п. 3 ч. 5 ст. 25.9 КоАП РФ), оценива­ется правомерность расширения экспертного задания с точки зрения квалификации эксперта, допустимости и относимости полученных результатов.

Если эксперт, производивший повторную экспертизу, подверг критическому анализу заключение первичной экспертизы, оба эти заключения должны быть оценены в совокупности. В том числе не­обходимо проанализировать обоснованность критики первой экспер­тизы, содержащейся в заключении повторной экспертизы, особенно если имеется расхождение в выводах. Заметим, что критика может касаться только сущности проведенного экспертного исследования, использованных при этом методик. Эксперт не вправе подменять следователя или суд и давать оценку доказательственному значению выводов, субъективным или юридическим основаниям дачи ошибоч­ного первичного заключения.

Оценка заключения эксперта, проводившего экспертизу в процес­се предварительного расследования, осуществляется судом в полном объеме, несмотря на то что это уже было сделано следователем. Если суд рассматривает дело в отсутствие эксперта, производившего судеб­ную экспертизу в ходе предварительного расследования, заключение должно обязательно оглашаться и исследоваться в судебном заседании. По результатам оценки суд может принять решение о вызове эксперта в суд для разъяснения и уточнения возникших сомнений, предложить эксперту или экспертам провести новую экспертизу в судебном засе­дании или назначить дополнительную экспертизу. Если на предва-| рительном следствии и в суде экспертизу производил один и тот же эксперт, суд, помимо прочего, устанавливает, нет ли противоречии между его заключениями, а при обнаружении таких противоречий выясняет их причины.

Грамотная и вдумчивая оценка заключения судебной экспертизы позволяет выявить наиболее часто встречающиеся экспертные ошибки. Однако анализ следственной, судебной и экспертной практики, в том числе интервьюирование судей как судов общей юрисдикции, так и ар­битражных судов, показывает, что в подавляющем большинстве случаев судей из всего экспертного заключения интересуют лишь выводы экс­перта. Фактически оценка ими заключения эксперта обычно сводится только к проверке полноты выводов и их соответствия иным доказа­тельствам по делу. И это понятно, поскольку, по нашему глубокому убеждению, суд не в состоянии оценить ни научную обоснованность выводов, ни правильность выбора и применения методов исследова­ния, ни соответствие этого метода современным достижениям данной области научного знания, поскольку для такой оценки судьи должны обладать теми же познаниями, что и эксперт.

Также трудно поддается оценке уровень компетентности судебного эксперта, выполнявшего экспертизу. В заключении указывается обра­зование, специальность, стаж работы, ученая степень и ученое звание, занимаемая должность, но все это, даже ученая степень и звание, еще не свидетельствует о компетентности эксперта в вопросах конкретного экспертного исследования. Разумеется, далеко не всякое экспертное заключение является настолько сложным, что недоступно для оценки субъектом, назначившим экспертизу. Но все усложняющиеся задачи судебной экспертизы, появление новых родов и видов экспертиз, бази­рующихся на самых современных технологиях, развитие и усложнение судебно-экспертных методик ведет к неуклонному росту сложностей в оценке научной состоятельности экспертных исследований.

Впервые с подобной ситуацией судопроизводство столкнулось в середине XIX в. в связи с развитием судебно-медицинской и су­дебно-психиатрической экспертиз. По мнению немецкого ученого К. Миттермайера, разрешить эту ситуацию должна была концепция эксперта — научного судьи, согласно которой заключение эксперта принималось за истину и оценке не подлежало. В России эту концеп­цию поддержал видный процессуалист Л. Е. Владимиров, полагавший, что ни следователь, ни суд не могут оценить экспертное заключение, поскольку не обладают необходимыми для этого специальными по­знаниями, подобными познаниям эксперта .

Российская процессуальная наука отвергла эту теорию, как несущую на себе печать теории формальных доказательств . Однако аргу­менты сторонников о возможности полноценной оценки заключения эксперта следователем и судом, теоретические модели такой оценки очень далеки от реалий следственной и судебной практики.

На наш взгляд, единственной возможностью проверки научной обоснованности и достоверности экспертного заключения является реальная состязательность экспертов, для достижения которой необ­ходимо предоставить право назначения судебных экспертиз не только суду и стороне обвинения, но и стороне защиты, которая пока может только ходатайствовать о назначении экспертизы. Право назначать экспертизы должны иметь и стороны в гражданском и арбитражном процессе. Кроме того, настало время, избегая нежизненных, эфемер­ных формулировок, четко определить в законе достаточно простые и общедоступные критерии, которыми субъекты, назначившие судеб­ную экспертизу, должны руководствоваться при оценке экспертных заключений.

По нашему мнению, прогрессивным шагом законодателя в направ­лении усиления состязательности сторон и объективизации процесса использования специальных познаний в уголовном процессе являет­ся указание ч. 1 ст. 58 УПК РФ, что специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях, в том числе для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессио­нальную компетенцию, т. е., другими словами, для оказания помощи в назначении судебной экспертизы и оценке ее выводов с точки зрения научной обоснованности, правильности и полноты использования специальных знаний.

Институт специалиста, укрепляющий реальную состязательность сторон и способствующий объективизации процесса доказывания, установлен и в гражданском процессе введением ст. 188 ГПК РФ. Таким образом, законодатель хотя и косвенно, но признает, что оценка выводов судебной экспертизы с точки зрения научной обоснованности,, достоверности и достаточности является для суда очень сложной за­дачей, решение которой невозможно без реальной состязательности сведущих лиц в суде.

Одним из элементов подобной состязательности является распро­страненная в настоящее время практика рецензирования сведущими! лицами заключений экспертов. Инициаторами получения подобных! рецензий выступают обычно адвокаты в соответствии со ст. 6 Феде­рального закона РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре». Следует подчеркнуть, что, хотя рецензирование заключения эксперта является использованием специальных знаний в непроцессуальной форме, полученный в результате документ может быть приобщен к материалам дела следователем или судом в качестве заключения специалиста. Специалист, привлекаемый для дачи рецензии, не за­нимается оценкой заключения эксперта как доказательства по делу, что является прерогативой суда, но производит анализ заключения эксперта с точки зрения его научной и методической обоснованности, соответствия рекомендациям, выработанным общей теорией судебной экспертизы, соблюдения требований законодательства, регулирую­щего судебно-экспертную деятельность, предъявляемым к подобным документам.

Приведем примеры подобных рецензий из практики авторов.

Рецензия на заключения судебных пожарно-технической и металловедческой экспертиз по гражданскому делу о пожаре в доме гр-н Ш. и Б.

По поручению директора Автономной некоммерческой органи­зации «Содружество экспертов Московской государственной юри­дической академии» (АНО «СОДЭКС МГЮА») и в соответствии с запросом гр-на Ш. от 28 ноября 2006 г. Российская Елена Рафаилов­на — специалист в области криминалистики, общей теории судебной экспертизы, судебной пожарно-технической и металловедческой экспертизы — заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, академик Российской академии естественных наук (РАЕН), автор более 250 научных работ, учебников и пособий, имеющая стаж экспертной работы более 30 лет (в настоящее время заведующая кафедрой судебных экспертиз МГЮА), осущест­вила анализ заключений экспертов И. и Щ. по гражданскому делу о пожаре в жилом доме гр-на Ш. с точки зрения научной обоснованно­сти заключения, его соответствия рекомендациям методик судебной пожарно-технической и металловедческой экспертиз.

В распоряжение специалиста предоставлены:

1. Копия заключения эксперта И. на шести листах.

2. Копия заключения эксперта Щ. на четырех листах.

3. Копии протоколов осмотров места пожара от 04.10.2005 г. и

06.10.2005 г. соответственно на шести и на четырех листах.

ИССЛЕДОВАНИЕ

В предоставленной в распоряжение специалиста копии заключения эксперта И. указано, что «наиболее длительное и интенсивное горение происходило в южной части дома в помещениях, принадлежавших гр- ну Ш. и гр-ну Б. В данном месте располагалась зона первоначального возникновения горения». Однако согласно Приложению 1 к заклю­чению эта зона занимает большую часть площади строения. И. далее указывает, что «более точное место расположения очага определить... не представляется возможным», т. е. фактически очаг пожара не оп­ределен и мог находиться как в части домовладения Ш., так и в части домовладения Б. Далее в заключении указывается, что при осмотре домовладения Ш. «в восточном районе расположения АОГВ были обнаружены фрагменты двух медных жил со следами оплавления. Эти фрагменты были изъяты и направлены на исследование в Испытатель­ную пожарную лабораторию». Далее указывается, что «повреждение медных токоведущих жил произошло от действия тока короткого за­мыкания при нормальной температуре окружающей среды (10—20 °С и нормальном составе атмосферы)». Исключительно на этом основании И. делает смелый вывод о том, что причиной пожара послужило короткое замыкание в электросети в части дома, принадлежащей гр-ну Ш.

Рассмотрим происхождение этих фрагментов медных жил под­робнее. Как следует из протокола осмотра места происшествия от

04.10.2005 г., при первичном осмотре эти объекты обнаружены и изъяты почему-то не были, хотя место их нахождения подробно осматривалось. Дополнительный осмотр производился 06.10.2005 г. и, согласно прото­колу, заключался исключительно в изъятии двух фрагментов медных жил. Причем очевидно, что местонахождение этих фрагментов было уже известно дознавателю, поскольку протокол не содержит описа­ния каких-либо поисковых действий и вообще описания устройства электропроводки в доме. Не выяснен также вопрос, находилась ли эта электропроводка в части дома, принадлежащей гр-ну Ш., и в других частях дома под напряжением, где располагались аппараты электро­защиты, были ли они исправны и пр. В нарушение всех правил произ­водства осмотра места происшествия фрагменты медной проводки с оплавлениями в протоколе практически не описаны. Необходимо было указать их длину, сечение количество жил', соотнести эти фрагменты с другими частями электропроводки.

Обнаруженные фрагменты могли быть частью электропроводки, о которой ничего не известно из протокола осмотра, а могли быть час-' тями медной проволоки, которая использовалась в каких-то бытовых целях (например, для крепежа). Однако, поскольку данные о характе­ристиках фрагментов медных жил в протоколе осмотра отсутствуют, все это лежит в области предположений и не может быть использовано. Лицо, производившее осмотр, не сопоставило обнаруженные фрагмен­ты по сечению и числу жил с данными об электропроводке на сгорев­шем объекте, поэтому вывод, что эти фрагменты являются частями электропроводки, да еще находившейся под напряжением (иначе как могло произойти короткое замыкание, если проводка обесточена), не подкреплен никакими фактическими данными и относится к области ничем не обоснованных предположений.

Оплавление медных проводников на пожаре может возникнуть вследствие целого ряда причин:

• термическое действие пожара при температуре более 900 °С (образуются шарообразные наплывы, которые только специалист- металловед может отличить от действия аварийного режима в элек­тросети);

• короткое замыкание в электропроводке, которое может произой­ти до начала пожара и в процессе развития пожара (если изоляция загорится, а проводка находится под напряжением);

• повышенная токовая нагрузка, вызывающая свехнормативный нагрев изоляции, ее воспламенение и в конечном счете также расплав­ление проводников и образование шарообразных наплывов.

Заметим, что короткое замыкание или режим повышенной токовой нагрузки, имевшие место до начала пожара, совсем не обязательно являются источниками зажигания при пожаре. Необходимо установить причинно-следственную связь между аварийным режимом и возникновени­ем пожара (аварийный режим и оплавления могли возникнуть задолго до возникновения пожара, проводка вышла из строя, но этим дело и ограничилось). Это особенно важно еще и потому, что, как известно, место первоначального возникновения горения далеко не всегда сов­падает с очагом пожара . Таким образом, вывод о месте возникновения пожара голословен и не подкреплен исследованиями.

Далее фрагменты медных жил неизвестного происхоздеиия поступают на исследование эксперту Щ. В своем заключении »н дает ссылки на действующие методические рекомендации иц ис­следованию медных проводников. Однако в указанных им nocqfMwx по изучению металлических электропроводников с оплавленгЦми' подчеркивается, что такое исследование имеет смысл только &Щш случае, если имеется электрическая схема объекта с указанием, КЗШЬ ми ее элементами являются изъятые фрагменты. В противном случае относимость фрагмента провода с оплавлениями к электропровоДЩ объекта недоказуема.

Как следует из заключения №03/10/05М целью исследования яв­лялось разрешение вопросов:

1. Какова природа оплавлений электропроводов?

2. В каких условиях произошло их повреждение?

Являясь одним из авторов методик исследования медных про­водников в зонах короткого замыкания и повышенных токовых нагрузок , на которые и ссылается Щ., можно со всем основанием заявить, что вывод о причине оплавления электропроводников, об аварийном режиме работы электропроводки и особенно о виде этого режима (короткое замыкание, повышенная токовая нагрузка) может быть сделан только на основании инструментального исследования в соответствии с вышеуказанными методиками, защищенными ав­торскими свидетельствами, утвержденными и апробированными в установленном порядке.

Эти исследования включают для медных проводников:

• установление природы оплавления (аварийный режим или тепловое воздействие пожара), морфологический анализ с использо­ванием методов оптической и сканирующей растровой электронной микроскопии;

• установление вида аварийного режима и времени его возникно! вения (до пожара или в процессе развития пожара) методами рентге'| ноструктурного и металлографического анализа. Ц

В данном случае в тексте экспертного заключения отсутствуетЛ описание морфологического исследования с использованием даже методой оптической микроскопии, не говоря уже о сканирующей электронной микроскопии. Но целью такого исследования как раз является выясЛ нение вопроса о природе оплавления медного проводника: термическое воздействие пожара или аварийный режим (короткое замыкание, по­вышенная токовая нагрузка). Тем более что Щ. сам отмечает признаки; указывающие на тот факт, что медные жилы подверглись термическому воздействию: при динамическом воздействии жилы ломаются. Повы­шенная ломкость при изгибе указывается в методиках исследования медных проводников как один из важных признаков значительного термического воздействия.

Другими признаками являются цвет и состояние поверхности мед­ных проводников. Как указано в методиках, при термическом воздей­ствии пожара медные проводники приобретают красноватый оттенок за счет образования на их поверхности закиси меди. К сожалению, фотографии (фото 1, 2) почему-то выполнены черно-белым способом, который в настоящее время при фиксации вещественных доказательств уже практически не применяется. Состояние поверхности оплавленных участков можно было бы зафиксировать на фотоснимке с использова­нием метода макросъемки (удлинительных колец, входящих в комплект фотоаппарата «Зенит», которым пользовался Щ.). Но очевидно, что он не владеет основными методами криминалистической фотографии.

Наличие на поверхности больших газовых пор свидетельствует о том, что объект № 2 подвергся сильному термическому воздействию.

В данном случае для установления природы оплавления необхо­димо было проведение исследования с использованием сканирующей растровой электронной микроскопии, позволяющей увидеть при уве­личении более 500 крат микрократеры, образованные на поверхности оплавления электрическими дугами при аварийных режимах. Для проводников без изоляции, подвергшихся термическому воздействию такое исследование является обязательным атрибутом установления природы оплавления.

Но Щ., пропустив этот важный этап исследования, сразу перешел к металлографическому анализу. Очевидно, что он отобрал объект № 1, поскольку на объекте № 2 обнаружил газовые поры и посчитал его опла­вившимся в результате термического воздействия, хотя в заключении этот выбор никак не аргументируется.

Процесс изучения микроструктуры в заключении не описан. Поэтому неясно, изучалась ли она, как это предписано методикой не только в белом, но и в поляризованном свете. Согласно нашим мето­дикам, на которые ссылается Щ., если оплавление вызвано коротким замыканием при нормальной температуре и в отсутствии задымления,

микроструктура шлифа состоит из столбчатых дендритов (рис. 1), впро4; межутках между которыми имеются прослойки эвтектического сплава] Cu-Cu20 и кристаллы закиси меди ^20. В поляризованном свете эти; соединения имеют рубиновую окраску на фоне игольчатых столбчатых дендритов. Газовые поры в оплавленном участке не образуются .

Однако микроструктура исследованного Щ. объекта № 1 (рис. 2). явно свидетельствует о другом. Никаких столбчатых дендритов здесь не наблюдается, видна равноосная литая структура с очень большим, почти во всю площадь шлифа, зерном, множество темных газовых пор и полное отсутствие эвтектического сплава Си—Си20. Все эти признаки озна­чают, что оплавление не могло быть вызвано коротким замыканием при нормальной температуре и в отсутствие задымления.

Не имея данных морфологического анализа можно только пред­полагать, что наиболее вероятно оплавление объекта № 1 произошло в результате термического действия пожара (рис. 3) или короткого замыкания в процессе пожара (рис. 4).

Следует подчеркнуть, что Щ. при выполнении своего исследова­ния допустил множество ошибок и продемонстрировал весьма слабый уровень профессиональной компетенции. Это и неудивительно, если учесть, что он имеет лишь среднее техническое образование. Методика исследования медных проводников в зонах короткого замыкания и термического воздействия является сложной комплексной инстру­ментальной методикой, использование которой требует от эксперта глубоких теоретических знаний в области кристаллографии, металло­ведения, физики твердого тела, рентгеноструктурного анализа, а также практических навыков применения сложных физических методов анализа и правильной интерпретации результатов использования этих методов. Не случайно согласно Федеральному закону от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Рос­сийской Федерации» судебным экспертом может быть лицо только с высшим профессиональным образованием. Специалиста со средним образованием можно обучить работать на металлографическом мик­роскопе в качестве техника или лаборанта, но ему ни в коем случае нельзя доверить интерпретировать результаты сложных физических исследований.

Поскольку заключение И. базируется исключительно на выводе Щ., можно заключить, что вывод о причине пожара — коротком замыкании в электросети является методически необоснованным. Объективная и обоснованная информация о механизме возникновения и развития пожара могла быть получена только в результате полноценного исследования в рамках комплексной судебной пожарно-технической и металловедческой экспертизы.

Рецензия на заключение комплексной судебной трасологической, фототехнической и автотехнической экспертизы по уголовному делу

№ ХХХХ

По поручению директора АНО «Содружество экспертов Москов­ской государственной юридической академии» (СОДЭКС МГЮА) и в соответствии с запросом от 24 октября 2008 г. адвоката Краснодарской коллегии адвокатов Г., руководствуясь п. 3 ч. 1 ст. 53 УПК РФ и п. 3 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Российская Елена Рафаиловна — специалист в области процессуального права, криминалистики, теории и практики судебной экспертизы — заслу­женный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, академик Российской академии естественных наук (РАЕН), действительный член Международной ассоциации по иден­тификации (IAJ USA), автор более 250 научных работ, учебников и пособий, имеющая стаж экспертной работы более 30 лет (в настоящее время Директор института судебных экспертиз Московской государ­ственной юридической академии, заведующая кафедрой судебных экспертиз), нашла возможным высказать свое суждение по вопросам в отношении следующих материалов:

• копии постановления о назначении комплексной трасо­логической, фототехнической и автотехнической экспертизы (т. 19 л. д. 206-207);

• копии заключения эксперта М. по результатам производства комплексной трасолого-фототехнической, автотехнической экспер­тизы по уголовному делу № ХХХХ (т. XX л. д. 208—211);

• копии административного материала по факту ДТП от 12.03.2005 г. (т. XX л. д. 354-359);

• копии административного материала по факту ДТП от 19.03.2005 г. (т. XX л. д. 234-239).

Согласно постановлению следователя была назначена комплексная судебная трасологическая, фототехническая и автотехническая экспер­тиза, производство котор1ой поручено негосударственному экспертному учреждению ООО МСЭ . Руководитель экспертного учреждения дол­жен был поручить выполнение этой экспертизы комиссии экспертов разных специальностей и указать эксперту М. на недопустимость вы-

полнения комплексной экспертизы единолично. Вызывает недоумений! отсутствие в подписке эксперта сведений о разъяснении ему его пра# и обязанностей в соответствии со ст. 57 УПК РФ и об уведомлении его об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ указания на то, кто разъяснял и уведомлял эксперта. В соответствии с ч. 2 ст. 199 УПК РФ руководитель экспертного учре­ждения, за исключением руководителя государственного судебно-экс­пертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные ст. 57 УПК РФ. Однако в заключении упоминания о руководителе экспертного учреждения отсутствуют, также как и его подпись. Судебная экспертиза, обозначенная как комплексная и действи­тельно предполагающая комплексное использование специальных знаний в областях судебных транспортной, трасологической, фототехнической и автотехнической экспертиз произведена единолично одним экспертом, что категорически не допускается.

В заключении эксперта М. дается категорический вывод о том, что механические повреждения автомобиля «Тойота» (г/н ...) не соответ­ствуют административному материалу о ДТП от 12.03.2005 с участием автомобилей «Тойота» (г/н...) под управлением Д. и «Даф» (г/н...) под управлением Т. Однако из копии административного материала (т. XX л. д. 354—359) следует, что сотрудник ДПС на место ДТП не выезжал и вся информация о ДТП известна исключительно со слов участников. Схема ДТП составлена не сотрудником ДПС, а участниками ДТП. Фиксация обстановки ДТП по правилам криминалистической фото­графии сотрудниками ДПС не производилась.

В этой ситуации вопрос о соответствии повреждений автомобиля административным материалам неправомерен и ответ на него не может иметь доказательственного значения по следующим причинам.

Во-первых, исследованы повреждения только одного автомобиля, в то время как в ДПТ участвовали два. Эти повреждения зафиксированы не по правилам криминалистической измерительной фотографии. В за­ключении какие-либо фотоматериалы отсутствуют, соответственно, признаки, указанные в заключении, не размечены и голословны.

Во-вторых, эксперт указывает, что фотоснимки, прилагаемые к страховому материалу удовлетворительного качества и пригодны для сравнительного исследования. Однако сравнительное исследование, как известно из любого учебника криминалистики, предполагает сопоставление однородных объектов. Недопустимо сравнивать фо­тографии и описание процесса. Да еще и в отсутствие фотографий другого автомобиля. По протоколу осмотра и схемам ДТП при наличии фотографий обоих автомобилей можно выдвигать версии о соответ­ствии механизма, размеров и дислокации повреждений обстоятельст­вам ДТП. После чего должна быть назначена судебная автотехническая экспертиза, путем которой достоверно установлен механизм ДТП. Но для этого нужен подробный протокол и схема ДТП, составленные в соответствии с криминалистическими рекомендациями, и фото­таблицы. В представленной экспертизе, хотя она и именуется в том числе автотехнической, какие-либо автотехнические исследования отсутствуют.

В-третьих, объекты, предоставленные в распоряжение эксперта, не отвечают требованиям достоверности, поскольку, как уже указывалось выше, вся информация получена исключительно от участников ДТП, схема составлена ими же, и на ней отсутствуют (как указывается в за­ключении эксперта М.) дата, время, геометрические характеристики дороги, место столкновения не обозначено. Данная схема, так же как и показания участников, не может использоваться в доказывании, поскольку их достоверность ничем фактически не подтверждается.

Ответ эксперта о том, что механическое повреждение автомобиля не соответствует административному материалу, не обоснован, поскольку административные материалы для исследования непригодны.

В анализируемой экспертизе ход и содержание исследования экспертом практически не описаны, перечислены только признаки, выявленные на фотографиях, что противоречит п. 9 ч. 1 ст. 204 УПК РФ (содержание и результаты исследований с указанием примененных методик) и ст. 25 ФЗ ГСЭД. Более того, эти признаки не выявлены экспертом лично, а взяты им из заключения сотрудника страховой компании. Эксперт М. указывает, что, поскольку этот сотрудник об­ладает большим практическим опытом, определенные им признаки достоверны и сомнений у эксперта не вызывают. Но в заключении эксперта недопустимо просто ссылаться на признаки, описанные другими лицами. Эксперт должен провести собственное исследование, в противном случае подготовленный им документ не может рассмат­риваться как судебная экспертиза . Данное заключение содержит лишь краткое перечисление дефектов автомобилей, практически без каких-либо объяснений, касающихся механизма образования этих повреждений.

Рекомендации по выполнению судебных экспертиз предполагают ссылки на используемые литературные источники при описании хода

и содержания исследования и аргументации результатов . Но в заклю чении эксперта нет никаких ссылок на использованную литератур или методические рекомендации. Какая-либо аргументация сделанных* выводов в заключении М. отсутствует.

Для проведения судебных экспертиз должны представляться только оригиналы документов. Ксерокопии документов, а тем более фото графий, не могут быть объектами экспертного исследования. Такие материалы в соответствии с инструкциями по производству судебных экспертиз в государственных экспертных учреждениях категориче­ски не принимаются . Негосударственные экспертные учреждения и частные эксперты в соответствии с требованиями ст. 11 ФЗ ГСЭД, говорящей о едином методическом подходе к производству экспертиз в разных экспертных учреждениях и устанавливающей единые требо­вания к производству судебных экспертиз всеми экспертами, также не могут исследовать ксерокопии документов (фотографий), где признаки объекта могут претерпеть искажения или вообще отсутствовать вслед­ствие особенностей копирования или монтажа.

Как уже неоднократно отмечалось, оценку научной обоснованно­сти экспертного исследования может существенно облегчить создание каталогов стандартизованных и унифицированных экспертных ме­тодик, утвержденных на межведомственном уровне. Использование при производстве судебной экспертизы унифицированных методик позволит в дальнейшем существенно сократить текст исследователь­ской части заключения эксперта. Однако оптимизация содержания заключения судебной экспертизы возможна уже сейчас на основании положения ч. 3 ст. 204 УПК РФ, гласящей, что иллюстрирующие заклю­чение материалы не только прилагаются к заключению, но и являются его составной частью. Поэтому при наличии в распоряжении эксперта современной техники он может сократить описание признаков объ­ектов, имеющее своей целью их индивидуализацию в подтверждение того, что исследовались именно те объекты, которые были направлены следователем и судом (это описание порой занимает десятки страниц),

и заменить его перечнем признаков объектов и их фотоиллюстрациями с соответствующей разметкой.

Остановимся теперь на последствиях оценки заключения судебного эксперта. При положительных результатах оценки заключение эксперта как доказательство может быть использовано в доказывании для по­лучения новых и проверки имеющихся доказательств, для признания доказанности того или иного факта, для определения направления дальнейшего производства по делу.

Последствия отрицательной оценки экспертного заключения могут быть различными в зависимости от того, что послужило осно­ванием такой оценки. Если это явилось следствием процессуальных нарушений, допущенных при назначении или производстве судебной экспертизы, некомпетентности эксперта, его необоснованного отказа от дачи заключения или сомнений в достоверности полученных ре­зультатов и сделанных выводов, то может быть назначена повторная экспертиза. Следует при этом иметь в виду, что назначение повторной экспертизы - это право, а не обязанность субъекта, назначившего экс­пертизу. Повторная экспертиза может быть назначена и в том случае, когда заключение эксперта противоречит другим доказательствам, собранным по делу, поскольку, как мы указывали выше, заключение эксперта не является каким-то особым доказательством и отдавать априори преимущество экспертным выводам нельзя.

Типичной ошибкой, встречающейся в следственной и судебной практике, является назначение повторной экспертизы только на том основании, что выводы эксперта не устраивают следователя или суд либо по своей форме (вероятные), либо потому, что «не укладываются» в ту версию, которой отдается предпочтение.

Вероятная форма выводов сама по себе не является основанием для назначения повторной экспертизы, если только при оценке заключения не возникают сомнения относительно научной обоснованности послед­него или компетентности эксперта. Что же касается противоречий между выводами эксперта и следственной или судебной версией, то при отсут­ствии иных оснований для назначения повторной экспертизы разрешение противоречий лежит в плоскости корректировки или замены версии.

Как уже отмечалось, при неполноте экспертного заключения следо­ватель или суд могут назначить дополнительную экспертизу либо, как и в целях устранения неясностей в заключении, допросить эксперта.

Заключение эксперта в гражданском, арбитражном и уголовном процессе, производстве по делам об административных правонару­шениях может оцениваться всеми участниками судебного разбира­тельства. Суд может согласиться с оценкой любого из них, но может и отвергнуть их соображения. При рассмотрении дела в апелляционном кассационном и надзорном порядке вышестоящий суд имеет возмож ность оценить заключение эксперта в полном объеме.