§ 1. Почему изучают историю экономических учений

Предметом изучения этой дисциплины является исторический процесс возникновения, развития и смены экономических идей и воззрений, который по мере происходящих изменений в экономике, науке, технике и социальной сфере находит свое отражение в теориях отдельных экономистов, теоретических школах, течениях и направлениях.

Свое начало история экономических учений берет со времен древнего мира, т.е. появления первых государств. С тех пор и до настоящего времени предпринимаются постоянные попытки систематизировать экономические воззрения в экономическую теорию, принимаемую обществом в качестве руководства к действию в осуществлении хозяйственной политики.

Можно с уверенностью утверждать, что сегодня, как и в давние времена, именно достоверность рекомендуемых экономистами теоретических изысканий предопределяет степень результативности реализуемой в данной стране социально-экономической стратегии. Однако для того, чтобы констатировать исчерпывающе полное осмысление закономерностей и особенностей формирования теоретической экономики и признать наличие достаточного научного потенциала, позволяющего ориентироваться в ее проблемах, экономисту требуется сумма специальных знаний, которые возможно приобрести, лишь основательно ознакомившись с историей эконо-мических учений. Изучая данную дисциплину, экономист, кроме всего прочего, повышает уровень своих исследовательских навыков, необходимых для выявления сущности объективных законов развития мировой и отечественной экономики, выработки творческого подхода при обосновании и последующей реализации альтернативных хозяйственных решений.

Следовательно, изучение истории экономических учений как одной из обязательных дисциплин в процессе подготовки и переподготовки специалистов экономического профиля необходимо, с одной стороны, в целях формирования у них общечеловеческой и профессиональной культуры, а с другой — для овладения ими наряду с социологическими и политологическими еще и историко- экономическими познаниями, во избежание столь распространенных для недавнего прошлого нашей страны упрощенных вариантов и схем «подытоживания» достижений мировой экономической науки, представленной в творческом наследии ученых-экономистов различных теоретических школ, течений и направлений экономической мысли.

Научные теоретико-методологические дискуссии последних лет, посвященные выявлению причин застоя, в котором оказались не только наше общество, но и экономическая теория, убедительно показали главную причину этого феномена — приверженность устоявшимся безальтернативным канонам «марксистской науки». В соответствии с последними изложение любого научного и учебно- методологического материала должно было базироваться на постулатах так называемой марксистско-ленинской методологии о клас-совой структуре общества и антагонизма классов, учениях о базисе и надстройке и общественно-экономических формациях, неприятии западного, т.е. буржуазного, типа прогресса и т.д.

Внешнюю схожесть подобного рода актуальных, казалось бы, дискуссий характеризуют давно набившие оскомину призывы о недопущении консерватизма и догматичности в воззрениях с тем, чтобы изжить «косность и прямое невежество многих преподавателей... идеи русской исключительности... отказа от всемерного развития товарно-денежных отношений как единственно возможного пути решения наших экономических проблем»2. Однако, на самом деле, классовый анализ эволюции экономической мысли, судя по ряду недавних отечественных публикаций в этой области, пусть неявно, но продолжает еще иметь место.

Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что идеи, господствовавшие в России на протяжении 1917—1990 гг., не могли не укорениться в психологии общества и едва ли не приобрели характер установленных истин. Между тем, как предупреждал более 60 лет назад в своей знаменитой книге «Дорога к рабству» нобелевский лауреат Фридрих Хайек, когда наука поставлена на службу не истине, а интересам класса, само слово «истина» теряет при этом свое прежнее значение, поскольку, «если раньше его использовали для описания того, что требовалось отыскать, а критерии находились в области индивидуального сознания, то теперь речь идет о чем-то, что устанавливают власти, во что нужно верить в интересах единства общего дела и что может изменяться, когда того требуют эти интересы»3.

Едва ли не классическое значение в хайековской «Дороге к рабству» приобрели и следующие его критические суждения по поводу классовой позиции в экономической науке, такие, как: «В конечном счете не так уж важно, отвергается ли теория относительности потому, что она принадлежит к числу «семитских происков, подрывающих основы христианской и нордической физики», или потому, что «противоречит основам марксизма и диалектического материализма». Также не имеет большого значения, продиктованы ли нападки на некоторые теории из области математической статистики тем, что они «являются частью классовой борьбы на переднем крае идеологического фронта и появление их обусловлено исторической ролью математики как служанки буржуазии», или же вся эта область целиком отрицается на том основании, что "в ней отсутствуют гарантии, что она будет служить интересам народа"»5.

В этой связи уместно указать также на принципиальные позиции виднейшего французского экономиста, нобелевского лауреата Мориса Алле, который считает, что любая теория имеет научную ценность тогда, когда она «подтверждается данными опыта» и если «она представляет собой сгусток реальности»6, а утверждения, считавшиеся в науке наиболее верными, всегда «иод давлением фактов» устуиают место другим, ибо «такова одна из тех закономерностей, которую с иолной уверенностью можно экстраио- лировать на будущее»7. Он убежден в следующем: «Сомнение относительно собственного мнения, уважение к мнению других — вот исходные условия всякого реального прогресса науки. Всеобщее согласие или же согласие большинства не может рассматриваться в качестве критерия истины»8.

Далее ири изучении истории экономических учений необходимо обратить внимание еще на одно обстоятельство.

На этом основании в российской экономической литературе, ио меньшей мере в ближайшие годы, очевидно, нецелесообразно «ири- сутствие» одиозной идеологизированной иозиции, ио которой иро- исходит деление и науки, и экономики на «каииталистическую» и «социалистическую». Всиомним, в частности, одно из назиданий Ф. Хайека, в котором он иодчеркивает: «И хотя термины «каиита- лизм» и «социализм» все еще широко уиотребляются для обозначения ирошлого и будущего состояния общества, они не ироясняют, а скорее затемняют сущность иереживаемого нами иериода»9.

Отсюда, ио-видимому, ныне для отечественных ученых-экономистов и ирактиков в области хозяйственной жизни наиболее иред- иочтительными могли бы быть термины «рыночная экономика» или «рыночные экономические отношения» как антииоды ионятиям «командная экономика» или «централизованно-уиравляемая экономика». При этом из многообразия трактовок ионятия «рыночная экономика», думается, не будет ошибкой рекомендовать следующие два оиределения. Одно из них содержится в книге Й. Шумиетера «Теория экономического развития» (1912), в которой он иисал, что если мы «иредставим себе народное хозяйство, организованное на рыночных иринцииах», то им является «такое народное хозяйство, где гос- иодствуют частная собственность, разделение труда и свободная кон- куренция»10. Именно рыночная система, ио Шумиетеру, создает ио- чву для иредиринимательства, осуществления инноваций.

Другое более иространное оиределение рыночной экономики иринадлежит К. Поланьи. Согласно его оиределению рыночная экономика — это экономическая система, в которой организация иро- изводства и иорядок расиределения благ «вменяются «механизму саморегулирования», и сама система «контролируется, регулируется и управляется только рыночными законами»; в этой системе «человеческое поведение нацелено на максимизацию денежного дохода», «наличное предложение благ (включая услуги) по опреде-ленной цене равно спросу по этой же цене», "порядок в системе производства и распределения товаров обеспечивается исключительно ценами"»11.

Вместе с тем среди авторитетов в области современной экономической мысли нет единого мнения о времени перехода человечества к рыночной экономике. Например, Макс Вебер в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма» (1905), характеризуя особенности рыночной экономики с использованием термина «капитализм», полагает так: «Мы имеем... в виду капитализм как специфически западное современное рациональное предпринимательство, а не существующий во всем мире в течение трех тысячелетий — в Китае, Индии, Вавилоне, Древней Греции, Риме, Флоренции и в наше время — капитализм ростовщиков, откупщиков должностей и налогов, крупных торговых предпринимателей и финансовых магнатов»12. Принимая из этого определения положение о «рациональном предпринимательстве» как атрибуте рыночной экономики, видимо, невозможно согласиться с М. Вебером о существовании рыночных экономических отношений («капитализма») во всем мире в течение трех тысячелетий и в наше время.

По поводу характерных, прежде всего для советского периода, понятий типа «буржуазная западная» или «современная западная экономическая теория» необходимо заметить, что они, безусловно, несостоятельны. Во-первых, едва ли вообще кому-либо известна, скажем, «северная» или «южная» экономическая наука или теория. Во-вторых, если предположить, что «незападная» экономическая мысль «дислоцируется» в России или в странах бывшего СССР, то вряд ли удастся обозначить хоть какие-то критерии в пользу такого обозначения границ «восточной» экономической теории. И в-третьих, даже если допустить, что «восточная» экономическая мысль — это все же теории российской экономической науки, то справедливым будет возражение о том, что практически все «первые звезды» в области экономической теории и особенно те, с чьими именами связывают становление и развитие науки о рыночных экономических отношениях, загорелись, увы, не на «восточном», а на «западном» небосклоне.

В завершение приведем некоторые ставшие популярными в научном мире высказывания известных английских авторитетов XX столетия в области истории экономической мысли и экономи-ческой теории — Марка Блауга и Джоан Вайолет Робинсон.

Первый из них около четырех десятилетий назад — в 1961 г. — опубликовал выдержавшую впоследствии ряд изданий знаменитую книгу «Экономическая мысль в ретроспективе». Выделим из ее содержания два суждения. В соответствии с первым утверждается следующее: «Между прошлым и настоящим экономическим мышлением существует взаимодействие, потому что независимо от того, излагаем мы их кратко или многословно, каждым поколением история экономической мысли будет переписываться заново»13. В соответствии со вторым излагается положение о том, что «история экономической мысли — не что иное, как история наших попыток понять действие экономики, основанной на рыночных отношениях»14.

Что же касается Дж. Робинсон — автора «Экономической теории несовершенной конкуренции» (1933), — то ее весьма меткое и распространенное ныне изречение американский экономист Дж.К. Гэлб- рейт использовал даже в качестве эпиграфа ко второй главе своей книги «Экономические теории и цели общества» (1973), а именно: «Смысл изучения экономической теории не в том, чтобы получить набор готовых ответов на экономические вопросы, а в том, чтобы научиться не попадаться на удочку к экономистам»15.