§ 2. Государственное принуждение: понятие, особенности и общие вопросы специализации

Отсюда известным признаком государственного принуждения является то, что оно осуществляется в связи с неправомерным деянием и обусловлено "конфликтом между государственной волей, выраженной в норме, и индивидуальной волей лиц, нарушающих ее" , а также в силу общественной, государственной необходимости либо в иных позитивно-значимых целях . Указанное принуждение применяется только к конкретно определенным субъектам права, волю которых необходимо подчинить властному велению (объектам принуждения), что, кстати, отличает его от метода убеждения. Государственное принуждение опирается на нормативное положение и осуществляется посредством правоприменительных решений властвующего; имманентно государству и только на нем "завязан" вопрос применения принудительных мер.

Таково по крайней мере общее правило. Затем и органы власти должны пользоваться принуждением только для осуществления правомерных требований. В силу этого нормальный порядок вещей в современных культурных обществах такой, что принуждение служит исключительно праву" . По меткому же высказыванию О.Э. Лейста, "осуществление принуждения вне права (хотя бы и для защиты права) уже означает нарушение тех стабильности и порядка в обществе, которые являются целью права" . Иными словами, неправовое принуждение не есть государственное принуждение (это касается и отраслевых видов государственного принуждения) в истинном смысле этого слова: произвол и насилие не вписываются в формат государственного принуждения, правовой характер которого является его имманентным признаком. На данный счет Ф.В. Тарановский писал: "...чтобы внушить подданным беспрекословное повиновение праву не за страх, а за совесть и чтобы сообщить юридическим нормам устойчивость, государственная власть из разумного расчета сама подчиняется действию ею же устанавливаемого права. Благодаря этому право приобретает обязательность двустороннюю - и для подвластных, и для самой власти" (Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917. С. 513). См.: Бахрах Д.Н. Административное право: Учебник. М., 2006. С. 381. Сущность силового воздействия - принуждения согласно классическому определению по Р. Бирстедту заключается в "уменьшении, ограничении, закрытии либо полном уничтожении альтернатив в социальном действии одной личности или группы другой личностью или группой" (цит. по: Беи1с8Й К.^. Роййсз апй Ооуегпшепй Но^ Реор1е БесЫе 1йе1г Ра1е. Во81оп, 1980. Р. 27). На этот счет в юридической литературе высказывается мнение, что "в государстве как правовой корпорации человек должен видеть не своего оппонента или стоящего над ним властителя, а свою обособившуюся правовую сущность. У него нет другой такой корпорации, где его правовые качества, а равно правовые качества иных лиц могли бы раскрыться, само право также не может существовать вне этой корпорации" (Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004. С. 367). Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 2003. С. 102. Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М., 2002. С. 60. С другой стороны, " принудительное осуществление нормативных предписаний, не соответствующих праву как мере свободы, означало, - как правильно пишет Л. Н. Завадская, - диктат, насилие над самостоятельными субъектами... отношений и не могло привести к формированию мотивации позитивного поведения, деятельности" (см.: Завадская Л.Н. Механизм реализации права. М., 1992. С. 56). В правовом государстве государственное принуждение обеспечивает исполнение индивидуального акта власти, опирающегося на нормативное положение, на общее правило, при уклонении от добровольного исполнения этого веления ; в то же время сама нормативность права неразрывно связана с возможностью государственного принуждения к исполнению его предписаний . Таким образом, государственное принуждение "является правовым, так как оно осуществляется на основе норм права, с учетом строгого соблюдения законности, и этим предупреждается возможность произвола в деятельности органов, исполняющих властно-принудительные функции" . Подробнее об этом см.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). С. 42 - 44. Обоснование такой необходимости было характерно как для западных представителей правового этатизма, так и для отечественной школы правоведения, где указанное соотношение было поставлено на взаимную основу. Вспомним в этой связи знаменитое ленинское выражение "Право есть ничто без аппарата, способного

принуждать к соблюдению норм права" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 99). Указанная принципиальная "связка" может быть продемонстрирована также высказыванием В.М. Баранова: "Отсутствие возможности принуждения при нарушении установленных государством прав и обязанностей с большей вероятностью может привести либо к ненадлежащей реализации правовой нормы, либо к ее неосновательному неприменению в конкретных случаях" (Баранов В.М. Указ. соч. С. 49). Несколько архаическим образом об этом же говорил Е. Хебель: "Подлинно фундаментальное зте диа поп (непременное условие. - И.М.) права в любом обществе... это легитимное применение физического принуждения со стороны общественно уполномоченного органа. Право имеет зубы, которые в случае необходимости могут кусать, хотя они не всегда обязательно обнажены" (цит. по: Тихонравов Ю.В. Основы философии права: Учеб. пособие. М., 1997. С. 316). Серегина В.В. Государственное принуждение по советскому праву. С. 20. Правовой характер Российского государства вызвал к жизни демократические и социально-политические механизмы распределения основных государственно-властных функций. Государство, моделируя свою деятельность правовыми способами, руководствуется принципами удержания и рассредоточения своих властных полномочий на различные органы государственной власти, обеспечивающие проведение единой общегосударственной политики. В частности, принцип "разделенных" властей, учреждающий распределение государственных задач и отнесенный ст. 10 Конституции РФ к основам конституционного строя России, предусматривает осуществление государственной власти в России на основе разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную. Как в организационном, так и функционально-правовом смысле принцип разделения ее властей констатирует не только и не столько организационное обособление указанных ветвей власти, сколько разделение единых общегосударственных задач государства на функционально-обособленные блоки. Опосредуя осуществление государственной власти правовыми формами деятельности, в правовом государстве реализация основных общегосударственных задач распределена по трем основным направлениям: законотворчество, правоприменение и правовая охрана. Такое распределение во многом является принципиальным, но не абсолютным. Связывая вышеизложенное с основной идеей настоящего параграфа, следовало бы отметить, что и при осуществлении триединой государственной власти связь органов государства с государственным принуждением опосредуется зависимостью от их функциональной роли (предназначения) в государственном механизме. Связь законодательной власти государства с государственным принуждением обусловлена необходимостью его облачения в правовые формы; исполнительной власти с государственным принуждением - необходимостью реального использования такого принуждения в установленных правовых случаях и формах , а судебной власти с государственным принуждением - как необходимостью судебного санкционирования, так и осуществления контроля за конституционностью, законностью и правомерностью реализации органами исполнительной власти правовых возможностей по государственному принуждению . Отсюда следует вывод о том, что сами средства реального государственного принуждения находятся в руках исполнительной власти и что реализация такого принуждения связана с управленческой деятельностью органов исполнительной власти, что общепризнанно в юридической литературе. Причем, как следовало бы правильно понимать, государственное принуждение в "руках" исполнительной власти в соответствии с принципом разделения властей обусловлено функцией государственного управления, осуществляемой органами исполнительной власти, обеспечивающей целостность всего государственного механизма, в том числе посредством исполнения решений органов законодательной и судебной

власти (см.: Старилов Ю.Н. Административное право: В 2 ч. Ч. 2. Книга вторая. С. 32 - 33). Здесь же, как правильно считает Ю.Н. Старилов, наиболее целесообразна система специальных судов, осуществляющих контроль за деятельностью исполнительной власти. Признавая в качестве таковой административную юстицию, он отмечает, что она "призвана также осуществлять контроль за функционированием исполнительной власти, реализуя принцип разделения властей", причем они должны быть "отделены как от исполнительной власти, так и от общих судов" (см.: Старилов Ю.Н. Административная юстиция: проблемы теории. Воронеж, 1998. С. 34). Правовая природа государственного принуждения вызвала также необходимость в отраслевой специализации принудительных мер. Подобно тому как решается вопрос относительно деления российской правовой системы на отрасли, в праве и юридической литературе решен вопрос о специализации мер государственного принуждения по критерию основания и процедуры их применения. Будучи непосредственно связанным с нормами права и ввиду необходимости их обеспечения, виды государственного принуждения производны от сложившихся отраслей права. Отсюда, учитывая классическую (отраслевую) структуру российской правовой системы и ее известное воздействие на характер, содержание и пределы государственно-властных полномочий, общепринято делить государственное принуждение на следующие виды: уголовное, административное, гражданско-правовое, дисциплинарное, процессуальное. Сюда же, к числу видов государственного принуждения, следовало бы отнести также и собственно государственно-правовое (конституционно-правовое) принуждение, получившее свое закрепление в практике органов конституционного правосудия и проходящее в настоящее время завершающую стадию становления . Причем уникальность такого принуждения видится в том, что его объектами признаются не только традиционные субъекты общественных отношений, но и само общество, государство , с чем нельзя не согласиться. См.: Заключение Конституционного Суда РФ от 21 сентября 1993 г. N З-2 // ВКС РФ. 1994. N 6; Постановление Конституционного Суда РФ от 11 декабря 1998 г. N 28-П // СЗ РФ. 1998. N 52. Ст. 6447. Подробнее об этом см.: Авакьян С. А. Актуальные проблемы конституционно­правовой ответственности // Конституционно-правовая ответственность: Проблемы России, опыт зарубежных стран. М., 2001. С. 9 - 32; Колосова Н.М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: Ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М., 2000. С. 109 - 138; Лучин В.О. Теоретические проблемы реализации конституционных норм: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1993. С. 60 - 76. Применительно к такому выражению конституционно-правового принуждения, как ответственность, Б.С. Эбзеев заключает, что "нужно оттенить еще один аспект проблемы: ответственность, в том числе конституционная, носит двусторонний характер - не только личность несет ответственность перед обществом и за общество, но и общество... несет ответственность перед личностью и за нее". Аналогичное соотношение наблюдается и во взаимоотношениях личности и государства (см.: Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 213 - 214). Отраслевые меры государственного принуждения являются составной частью присущего соответствующей отрасли права механизма регулирования, и они всецело подчинены характерным для конкретной отрасли принципам, функциям и методам регулирования, определяющим юридическое содержание отрасли права и отраслевого

принуждения в частности. Вместе с тем научное обоснование каждого вида отраслевого принуждения не цель текущей работы, а задача юристов соответствующей специализации; направление же нашего исследования указывает на такой вид государственного принуждения, как административное. Логика такого выбора проста и может быть выражена следующей формулой. Центральными методами властной деятельности являются убеждение и принуждение. Управленческая деятельность может использовать в качестве своего инструментария и другие методы, связанные с управлением вообще, но без возможности использовать в качестве методов убеждение и принуждение она не будет властной, т.е. управленческой в собственном смысле этого слова. Управленческие же отношения (властеотношения) - суть предмета административного права, и, следовательно, административное принуждение есть следующий объект рассмотрения.